источник

На регистрацию мы приехали первыми, что совершенно, как оказалось, не гарантировало, что первыми мы ее и пройдем. Правила о безвизовом въезде в Россию были нами честно прочитаны. Однако тетка на регистрации сообщила, что по закону, они могут нас пропустить из Израиля в Россию лишь в том случае, если с собой у безвизовых граждан Израиля будет обратный билет. ОК, не скажу, что это не логично. Но этого требования нигде в текстовом виде не было - да, пребывание разрешено не больше трех месяцев, но "докажи билетиком" - ну нигде.
В итоге за два часа до посадки мы начинаем бегать по аэропорту в поисках обратных билетов (опять же - знай заранее, так сделали бы визу или купили билеты на нормальных условиях и не на один платеж). Эль-алевская тетенька предложила купить фиктивные самые дорогие билеты в один конец, не пользоваться ими и получить деньги по возвращении в Израиль (деньги можно получить только на месте покупки). Объяснение "отменять билет не надо, просто вернете, пусть даже после его даты" показалось мне подозрительным, а денег на бессрочный займ Эль-Алю в размере 1500 долларов было жалко. В итоге мы взяли билеты в Трансаэро на февраль. Нас радостно пропустили, а на паспортном контроле в Москве специально обученная тетенька, спросив: "А вы визы чо, не брали?" в ответ на "Да" просто шлепнула печать на пустую страничку наших с мелочью паспортов. "Вот так незатейливо компания Трансаэро выставила нас на штуку баксов", - прокомментировал gosha.

Почувствовать, куда мы вернулись, мы смогли буквально по дороге из аэропорта.
В экспрессе "Домодедово-Павелецкий" сорок пять минут умирал человек. Врачей, скорой помощи по любой из промежуточных станций или тупо на переезде, спасательных вертолетов - не было. Потому что поезд идет без остановок - "так старший приказал".
Он упал еще в "Домодедово", рядом с сиденьем, на котором умостилась мелочь и над которым gosha закидывал на полки наши чемоданы. Внезапно рухнул, ударился головой о поручень, громко, но не сильно. Его сотрудник что-то говорил о сердце.
Перепуганные пассажиры через минуту похлопывания по щекам уже делали ему искусственное дыхание и массаж сердца, другие нажали на кнопку вызова машиниста и заявили "срочно врача в пятый вагон, человеку плохо". "Двери закрываются, поезд следует без остановок до Павелецкого вокзала", - через пару минут ответил машинист.
Он отъехал от аэропорта и ехал минут семь. Все это время ругающиеся пассажиры делали упавшему искусственное дыхание и массаж сердца и взывали к совести машиниста. По итогу тот согласился (в начале следования - более ни разу) поинтересоваться, есть ли в поезде врач и передать просьбу принести сердечные средства в пятый вагон. Потом сдался на уговоры вызвать скорую к ближайшей станции. "В Домодедово будет ждать скорая". Сотрудник мужика в это время созванивался с его родней, интересовался анамнезом. Пассажиры из других вагонов прибежали, принесли нитроглицерин, женщина из пятого нашла валидол. Пассажиры продолжали делать человеку искусственное дыхание и массаж сердца.
Проехав Домодедово, машинист заявил, что в Домодедово, как ему сказали, нет скорой, и что скорая будет в Бирюлево. Он проехал и Бирюлево. И что-то там еще.
В вагон зашел священник, размашисто крестясь. Вместо того, чтобы начать соборовать умирающего, он начал орать на пассажиров, чтобы они молились, ругаться, что они забыли Бога и что не берут с него пример. Всласть поругавшись, покрестившись и с любопытством посмотрев на разворачивающееся в проходе вагона действо, священник ушел.
Пассажиры продолжали делать мужику искусственное дыхание и массаж сердца. Сменились трижды. Сначала мужик несколько раз начинал дышать, минут за двадцать до Москвы пару раз дышал с хрипами.
"Через пять минут будем на месте", - сообщил машинист ругающимся и грозящим ему судом пассажирам. Местом была Москва.
На Павелецком пассажиры пятого вагона не знали, как выходить и выходить ли вообще, чтобы не загораживать путь скорой, которая обязательно придет. Но скорой не было.
В вагон зашел молодой врач из вокзального медпункта. Сказал, что его вызвали "на труп". Пару раз помял мужику грудную клетку, на пассажирское "не останавливайтесь", предложил продолжить "реанимационные работы". Мы продолжали делать мужику искусственное дыхание и массаж сердца.
Потом врач из медпункта сказал, что мужик умер, и вроде минут пятнадцать-двадцать назад.
Скорой так и не было. Нигде. Проводники отвечали на претензии людей "а что машинист мог сделать?" и "сами идите".

Как-то очень наглядно стало понятно, чего не хватает в России. Принципа "пикуах нефеш" не хватает. Машинист оправдывался тем, что ему приказали ехать без остановок. Куда и в каких выражениях в такой ситуации послал бы израильский машинист свое начальство - думаю, рассказывать не надо. Но и там начальству бы в голову подобное не пришло. В Домодедово не было скорой. В бедуинские стойбища среди пустыни вызывают скорые, включая вертолеты. А в Домодедово ее не было. Известие о том, что туристы пошли гулять, не взяв себе достаточно воды, подрывает все спасательные службы, на спасательную операцию уходят миллионы - потому что может погибнуть человек. Здесь он умирал сорок пять минут. И даже на Павелецком не было скорой.
gosha заметил, что хорошее в этом то, что людей и не удивило отсутствие скорой, они продолжали по мере сил откачивать мужика. А по-моему, тут нечему радоваться. Так не должно быть. И люди так жить не должны.
Нигде и никогда.